Челленджер - Страница 54

Но всё не так просто, ибо эту незамысловатую истину легко постичь, но крайне сложно воплотить в жизнь. Стоит взяться катать камни, и даже если постоянно проговаривать себе, что смысл не в вершине, всё равно, невольно возникает стремление к достижению цели. И всё – ты влип. Незаметно появляется вовлеченность, ожидания и, как результат, – неминуемые разочарования.

В итоге, ничего у меня не вышло. Я не стал сильнее или мудрее, не сумел раствориться в бытие как таковом или избавиться от страхов и не смог победить в гляделки собственную бездну. И раз смысл не в действии, а в замазывании, я выбрал то, что было наименее противно. Примерно в то же время на просторах интернета я наткнулся на онлайн-игру по мотивам средневековых феодальных войн. И я расслоился на две чуждые сущности: ночи топил в алкоголе и наркотиках, а днём уходил в виртуальный мир тотальной резни.

Быстро став лидером, я завоевал город Китеж, дабы установить в нём справедливые законы, достойные воинов света. Но в этом мире власть была давным-давно продана и перепродана, со всеми вытекающими, а мой идеализм в эту схему никак не вписывался. Оказавшись перед выбором, я не смог и не захотел пойти на компромисс. Собрав своих бойцов, прочёл пламенную речь и повёл их в затяжную бесперспективную войну ради призрачных и никому не нужных моральных ценностей.

В этой отчаянной и беспощадной бойне полегли все мои соратники – люди, шедшие за мной и верившие в воспетый мной идеал. Выжило только двое. Но мы не сдались и наотрез отказались вступать в переговоры с другими лидерами, запачканными кривдой. Мы воевали виртуозно с тактической точки зрения, но не добились ничего, кроме понятного нам одним самурайского конца этой феерически бесславной эпопеи.

* * *

Ещё по полмарочки? Нет?! Отчего же? Полмарочки никак не помешают!.. Маэстро, музыку!.. Великолепно!

* * *

Ира ушла. Навсегда. Её больше нет в моей жизни. Всё кончилось. Осознание этого факта накатывает с новой силой, вырывая из воспоминаний.

Звонить я не стал. Ира не из тех персонажей, которые уходят ради очередного эмоционального всплеска. Не будет криков, обвинений и слёз. Не будет заламывания рук и журавлиного бега, как в замедленной съёмке, в распростёртые объятия друг друга. Не будет всей этой слюняво-розовой пошлости. Не тот случай.

Будет глухая стена. Она не ответит. Это не закидон истеричной тёлки, а обдуманное, взвешенное решение. И принято оно не в одночасье, не сгоряча, а холодно и расчётливо. А вечер, когда я уснул, стал лишь последний гвоздём в гроб наших отношений.

Я не звоню. Если позвоню один раз, то позвоню в другой, стану злиться, надеяться, придумывать радужные или, наоборот, слёзные сцены примирения. Оттачивать аргументы и эффектные реплики, которые никто никогда не услышит. И так, пока не изведу себя дотла. Буду звонить в третий, и в пятый, и в двадцатый раз. Но она не ответит. Единственной реакцией на любые мои поползновения будет стена, и дело не в том, что я боюсь разбить об неё лоб, и плевать на гордость, но шансы на успех такого предприятия – нулевые. Я лишь испорчу сопливой истерикой одну из немногих красивых вещей в своей жизни.

Я стискиваю покрепче зубы и по кускам вырезаю из себя Иру. Мне не удаётся одним махом, как сделала она. Интересно, останется ли хоть что-то после этой вивисекции? Или одна окровавленная, измученная оболочка? Я ощущаю себя чучелом диковинного животного, забытым в затхлом чулане и набитым опилками чужого, краденого содержания. И всё, что исконно моё в этом чучеле, – это кожа, и та дана лишь для того, чтобы чувствовать боль от каждого соприкосновения с миром.

Странно, вроде мы были вместе недолго, но только сейчас я начинаю осознавать, насколько они с Алексом успели войти в мою пропащую жизнь и заполнить меня всего. Насколько я сроднился с ними. Алекс зовёт меня, рассказывает о школе, о друзьях и о своих приключениях. Как же, оказывается, я изголодался по человеческому теплу. По ласке, по нежности, по чистоте простых вещей. Оглядываясь назад, кажется невероятным то, с какой готовностью я влился в круг их повседневных радостей и забот, и как быстро и всеобъемлюще жизнь насытилась новым смыслом.

Порой представлялось, что мы вместе летаем в BioSpectrum. Я говорил об Арике и Тамагочи, как об общих знакомых. И чудилось, что мы вместе работаем в её книжном магазине, так много я знал об их будничных перипетиях. И так же вместе растим Алекса. А теперь выясняется, что это не так. И похмелье от этой иллюзии тяжелее, чем я мог представить. И нет лекарства… Алкоголь не снимает боль, а загоняет глубже, словно иглы под ногти. И брешь, разверзающаяся во мне, когда я ампутирую из себя Иру, слишком велика. Я узнаю старую знакомую. Вот она – моя бездна.

В сущности, так и должно быть. Она, как всегда, права. Мы прекратили совпадать во времени. Банально и глупо, но насущно и неотвратимо, как десять ноль-пять. Ковчег нашей любви разбился о первые рифы быта. И, возможно, оно к лучшему. Скорее всего, за ними не ждало счастливое будущее. И она, как человек более практичный, вероятно, поняла это давно, если не с самого начала, и приняла мудрое решение. Чтобы не привязываться, не пестовать несбыточные мечты и не усугублять боль.

Я перебираю яркие мгновения – радости и обиды, смешные и грустные картинки наших отношений. Листаю альбом воспоминаний. Каждое из них осторожно вынимаю кончиками пальцев, рассматриваю и, бережно обернув оболочкой тоски, аккуратно возвращаю на место.

Вспоминаются маленькие моменты, которым не придавал значения. Как мы засыпали вместе, какое счастье было вызвать её улыбку и как становилось тепло на душе от её смеха. И какой-то совершенно незначительный момент: мы были у меня, она вышла во двор и, вернувшись, взглянула вдумчиво и пронзительно. В её глазах было нечто, чего я тогда не понял. И именно сейчас это всплывает, резонируя и бередя душу.