Челленджер - Страница 38

"Надо бы запастись любимой музыкой…" – думал я, кривясь от эдакого насилия над моим бедным, спросонья ещё нежным и чувствительным сознанием. На выходных было принято решение добираться на работу на машине. Всё чаще ночуя у друзей, я испытывал острую нехватку личного транспорта, да и для минимального комфорта приходилось таскать с собой множество вещей. План был таков: выезжать в понедельник рано утром, три дня ночлежничать в окрестностях Сан-Хосе и в четверг возвращаться обратно.

– В праздник Преображения, иначе, Яблочный Спас, – беспощадно бубнил интеллектуальный жаворонок, – Господь одаривает яблоками праведников, а грешникам, согласно языческой традиции, в преисподней яблоки раздаёт Понедельник. – Память присоединилась к линчу, чинимому над психикой, и, по обыкновению подтасовывая карты, любезно представила внутреннему взору незабываемую сцену разлетающихся по кабинету яблок раздора и Ариэля, окружённого сонмом витающих, аки ангелы, бюстиков античных философов. – Также считалось, что Святой Понедельник вместе с пророком Ильёй говеют…

Очередное нажатие кнопки, долженствовало положить конец издевательству, но:

– Русское радио Южной Калифорнии ищет таланты! – врезался в эфир захлёбывающийся восторгом девичий визг. – Приглашаем вас принять участие в открытом конкурсе радиоведущих! Наше радио…

Молодые таланты стали последней каплей, я выключил звук, отогнал мельтешащих слепнями греческих мудрецов и прибавил газу.

* * *

Наткнувшись на меня, Ариэль забывает, куда направлялся, с порога тащит в кабинет и принимается терпеливо втолковывать, какое колоссальное значение имеет текущий проект, сколь ключевую роль он играет в развитии компании, и именно сейчас реальные результаты нужны позарез, говорит он, рубанув ладонью по горлу. Осторожно, начав издалека, шеф подбирается к теме эквизишн кода, являющегося первым звеном, довольно трудоёмким, но относительно простым и прямолинейным, в смысле разработки.

– Ты же понимаешь… – вкрадчивыми речами убаюкивает меня Ариэль, пока я гадаю, к чему ломается эта комедия. – Все лавры в любом случае достанутся тебе. Ты разрабатываешь основную и, что гораздо важнее, творческую концепцию. Эквизишн для тебя просто инструмент. Весь креативный сектор остаётся в твоих руках.

Пилюля, подаваемая под сладким соусом, заключается в том, что, по "общему" мнению (то есть по мнению начальника), всем, и в первую очередь мне самому, будет куда как удобней передать эквизишн Тиму Чи, освободив время для основной части проекта. По удивительной осведомлённости в деталях чувствуется, что Тамагочи успел изрядно потрудиться, внушая Ариэлю эту светлую мысль. Осиротев и будучи обделён начальственным вниманием и лаской, наш тихоня, должно быть, всерьёз вознамерился отгрызть себе лакомый кусочек. Тем временем Ариэль подкрадывается к деликатному вопросу: судя по всему, предполагается, что новый подчинённый проявит ревнивое собственничество, и посему шеф пытается загодя сгладить назревающий конфликт интересов.

Однако ожидания руководства не оправдываются. Пока Ариэль разливается соловьём, я успеваю взвесить ситуацию. Когда он заканчивает, киваю и легко соглашаюсь, прикинув, что Тамагочи может оказаться полезен, правда, в несколько ином смысле. Памятуя о педантизме Тима и его любви к написанию документов, я решаю, что попробовать стоит. На первых порах он хотя бы отвлечёт Ариэля, а там, глядишь, и вовсе потопит в бумажном море. Окрылённый неожиданно безболезненным согласием, шеф отпускает меня без обычных нравоучений, даже не упомянув получасовое опоздание.

* * *

Съёжившись, Тим Чи мямлит приветствие и отворачивается к экрану. Я стою, покачиваясь с пятки на носок и нарочито рассматриваю его, чувствуя необходимость дать понять, что, несмотря на соломоново решение, о котором ему предстоит узнать, несанкционированные вторжения на мою территорию отнюдь не приветствуются. Покрывшись пунцовыми пятнами, Тамагочи клацает по клавишам, не смея поднять глаз. Удовлетворившись произведённым эффектом, я кладу лэптоп и опускаюсь в кресло. Работать нисколько не тянет.

Выйдя из офиса, я перегибаюсь через перила открытой галереи и застаю сотрудников за ежедневным ритуалом, поражающим меня своей нелепостью. Почему-то решение, когда обедать, принималось внутри, а куда именно идти – снаружи. Договорившись, сотрудники расходились буквально на минутку что-то доделать и собирались спустя полчаса у выхода. Потом дружной гурьбой топали к лифту, задумчиво брели через холл и, встав в дверях, принимались обсуждать, куда податься. При этом входившим приходилось с извинениями протискиваться сквозь группу обсуждающих.

Убедившись, что прения в самом разгаре, я вернулся захватить солнечные очки и деньги. Поколебавшись, заставил себя запустить парочку калибровочных тестов и с чувством выполненного долга поспешил покинуть опустевший скворечник.

Офис находится на втором ярусе пятиэтажного здания. Наверху располагается несколько модельных агентств, две фотостудии и школа манекенщиц или манекенов, или маникюра, что, с моей точки зрения, абсолютно монопенисуально. В лифте мы регулярно имеем удовольствие лицезреть новых претенденток, бесстрашно штурмующих подиум красоты и славы. Их лица предельно сосредоточены, взгляд холоден и устремлён мимо и сквозь, видимо, в сверкающее будущее мирового гламура. Первый этаж занимают модные рестораны и бары, куда мы, по негласному соглашению, никогда не ходим. Там стильные девочки с отсутствующим видом кушают суши, играет обезжиренная электронная музыка и снуют проворные официанты геи.