Челленджер - Страница 29

И сразу отпустило. Ответ не замедлил воспоследовать.

Olesya: Спасибо за понимание.

Я криво усмехнулся.

Olesya: Я всё знаю и чувствую… но не хочу больше боли.

Мне было уже до лампочки. Я продолжал стремительно надираться, закусывая конопляным дымом. В начале третьего пришло сообщение:

Olesya: Заедешь? Буду рада тебя видеть.

Ilya: Даже не знаю… говоришь – нежная и ранимая, возможно ты права, и не стоит…

Язвительность ненадолго приободрила меня.

Olesya: Случится то, чему суждено… You never know, unless you try…

Я молчал.

Olesya: Я тоже хочу тебя, ты один или у тебя есть подруга?

Ilya: Есть подруга.

Olesya: Как ты можешь?! Если бы ты на самом деле ценил то, что у нас было, то никогда бы не предложил такое!

Я уже настолько пьян, что не ощущаю никакой разницы от новых порций. Звук в телефоне отключён. Сижу и тупо пялюсь в пространство. Через некоторое время знакомый бармен стучит по экрану моего мобильника. Нехотя беру и читаю:

Olesya: Я просто хочу быть честна с тобой – у меня тоже есть бойфренд, и мне не кажется, что это будет неправильно…

Ир, ты ведь этого хотела! Я опрокидываю последнюю рюмаху и сую под запотевшее донышко мятые банкноты. Спустя полчаса я ебу певицу прямо в прихожей, уперев руками в стену, задрав короткое платье и сжимая в кулаке её тугие волосы.

* * *

Продравшись к середине дня, я мрачно констатировал отсутствие алкогольного похмелья, зато моральное было в полном разгаре. Потянулся за недобитым косяком. Потом, не вылезая из постели, скрутил и высмолил подряд ещё и ещё один. Накурившись до остекленения, выполз в гостиную и, усевшись за компьютер, с отвращением обнаружил в почтовом ящике очередное послание:

Илья!

Касательно проекта детекции поверхности сосуда, я прихожу к заключению, что задача вполне выполнима за пять месяцев.

Учти: в сентябре состоится опыт в больнице. Речь идёт о полной рабочей неделе, необходимой на подготовку эксперимента и анализ результатов. Кроме того, потребуется время на согласование деталей проекта, потому я готов накинуть ещё пару дней. Таким образом, будем считать крайним сроком 31 октября.

Я сглотнул, брезгливо поморщившись. Почему именно к тридцать первому? Он что, решил приурочить окончание проекта к празднику Хэллоуин?

Каждый час на счету. Посему с первого июня необходимо непосредственно приступить к…

И т.д., и т.п. в том же репертуаре. Зачем, интересно, поручать мне составление этого дурацкого плана? Может просто сдать в качестве такового подшивку его собственных писем?

Подавив нарастающее раздражение, я кое-как одолел остаток этой безбрежной трясины, с заводями крайне полезных советов, топями уточнений и чавкающих болотной тиной наставлений. Дочитав, заставил себя проглотить пару безвкусных тостов и, запив обнаруженной в холодильнике выдохшейся колой, завалился обратно дрыхнуть.

Вечером в самопринудительном порядке просмотрел Арикову корреспонденцию и составленные накануне наброски. Частично откорректировал сроки и, оставив конец второй части без конкретных дат, ещё раз строго-настрого решил серьёзно обсудить эту тему с Ариэлем, прежде чем давать какие-либо обязательства. Мало-помалу втянувшись, я засиделся допоздна, оттачивая отдельные фрагменты и производя предварительные расчёты. Опомнившись, съездил перекусить, пока не закрылись окрестные забегаловки, и перечитал всё сначала. Не удержавшись, я дал себе слово, что это последние правки, и вновь принялся редактировать.

* * *

Alexander: Ну чё? Как там твой безумный босс?

Ilya: Шлёт шифровки )

Шурик – мой старый университетский приятель. На самом деле это определение не совсем точно: к тому моменту, как мы познакомились, он уже закончил учёбу, но в память о прежних временах появлялся на сходках. Мы сблизились как раз в то время, когда я окончательно охладел к этим сборищам, и на сегодняшний день Шурик является практически единственным человеком из того периода, с кем я продолжаю общаться. A студенческая общественная жизнь, поначалу казавшаяся интригующей, превратилась в череду однообразных попоек, где с наигранной бесшабашностью велись претенциозные разглагольствования, неизменно вращающиеся в узком кругу модных тем.

Alexander: Из этого всего – один вывод: он клинически болен!

Ilya: Absolutely ))

Ариэль ещё с первого интервью прочно занял верхушку нашего хит-парада. Частенько в аэропорту в ожидании посадки я, захлёбываясь со смеху, пересказывал особо пикантные перлы моего шефа. А Ариково откровение на тему начальников-идиотов вообще превратилось в одну из моих коронных баек.

Alexander: Я пытаюсь понять этот workplan – возникает ощущение, что это план нормальной компании на два года.

Ilya: Понравилось?

Alexander: Ага, потрясающе. Особенно Excel. Вот тут где-то было…

Открыв файл, о котором успел забыть, я рассеянно блуждал по календарному графику workplan-а простирающимся на десятки квадратных метров, как вдруг высветилось оповещение о новом мейле. Да что ж такое! И действительно:

Илья!

Всесторонне взвесив ситуацию, я постановил, что проект займёт четыре с половиной месяца. Восемнадцать недель – крайний срок, который мы можем себе позволить, ввиду…

Alexander: Прикинь, у него 14-ого числа 21 пункт. Полное сумасшествие!